Пришествие Баллоков (ЛП) - Брюэр Джин

«Рад это слышать».

И всё же, глядя в окно на исторически значимые объекты, я чувствовал себя очень, очень маленьким. Интересно, знакомо ли это чувство королям и президентам.

«С другой стороны» — продолжил Джонс — «многие люди оказались на своём месте и блестяще выступили в самых критических обстоятельствах. Мне говорили, что они никогда не чувствовали себя настолько уверенными и счастливыми, как в те моменты. Возможно, вы окажетесь среди них».

Я заметил, что вертолёт опустился и теперь летел между монументом Линкольну и Капитолием^[24]. Это зрелище заставило меня вздрогнуть, но от страха или благоговения — сказать было трудно. В любом случае я пристально разглядывал достопримечательности совсем как рядовой турист.

Трое агентов ФБР были с нами в вертолёте. Двое из них стоически смотрели в окно, но кто знает, о чём они думали. Интересно, они вообще были в курсе происходящего? Третий агент писал кому-то сообщение. Я подумал, что его собеседником мог быть президент или начальник подразделения. Джонс что-то читал на своём BlackBerry^[25]. Я посмотрел на его лицо. Оно выражало безмятежный профессионализм, что бы это ни значило. Человек, которого трудно вывести из себя. Чем бы он ни занимался весь день, у него это явно хорошо получалось. Довольно привлекательный парень, немного эксцентричный. И всё же скорее непримечательный: в толпе вы его не заметите.

Я увидел обручальное кольцо на его руке. Когда он выключил экран смартфона, я спросил, есть ли у него дети.

«Двое» — ответил он без промедления и достал фотографию из кошелька. Жена Джонсона была привлекательной, хотя и не сногсшибательной, а дети выглядели абсолютно нормально. Оба мальчика носили футбольную форму. На вид им было девять или десять лет.

«Удивлён, что вы общаетесь со мной так открыто и ничего не скрываете. Дартмут и Ван…»

«Мы не из ЦРУ. Я помощник Президента, а в самолёте представители Секретной Службы. Возможно, вы знаете, что они отвечают перед Министерством Внутренней Безопасности США^[26] и непосредственно перед Президентом. Уверяю, вы в хороших руках. Их девиз: „Достойны доверия и уверенности в наших силах“».

«Не перестаю удивляться».

Джонс посмотрел прямо на меня. Как психиатр, я должен уметь считывать определённые чувства по выражению лица. Его лицо было беспокойным и немного грустным.

«Я был с вами честен, поскольку нет времени на уловки или политику. Речь о нашем выживании, доктор Брюэр. Я не могу выразить это яснее. Или сильнее. Сейчас наша забота — это Уолтер, и только он».

«А после вы вернётесь ко лжи и обману?»

Он внимательно посмотрел мне в глаза и спустя пару секунд улыбнулся, а потом захохотал. Мы оба почувствовали долгожданное освобождение от напряжения. Когда смех прекратился, он сказал:

«Вам будет трудно поверить, сэр, но иногда ложь и обман необходимы, чтобы управлять государством».

«Зовите меня Джин».

«Майк» — сказал он, протягивая мне сильную, тяжёлую руку, которой явно знаком физический труд. Я пожал её и отпустил. Может, я нуждался в этом, чтобы почувствовать поддержку и уверенность. Всё, что я знал — это то, что сейчас я нуждался в дружеском рукопожатии. Жаль, что Карен не полетела с нами.

Мы уже спускались на газон Белого Дома. Известное на весь мир здание было в нескольких метрах. Через пару минут мы шли мимо аккуратно подстриженных кустов к заднему входу. Откуда-то появилась еще одна пара агентов Секретной Службы (предполагаю), чтобы открыть нам дверь. Серьёзные мужчины (и несколько женщин) в форме стояли неподвижно и смотрели перед собой. Я снова задумался, знали ли они про причину моего визита или просто приняли меня за очередную VIP-персону^[27].

Мы проследовали за молодой женщиной с планшетом в фойе, где стояли мраморные бюсты различных общественных деятелей. Один из них принадлежал Абрахаму Линкольну. Мне снова захотелось плакать. Каких-то сто пятнадцать лет назад он был здесь главным — всего лишь песчинка в песках времени. Всё происходило так быстро! Я слышал, как бьётся сердце, чувствовал, как потею. Фаланга проследовала вглубь здания по длинному коридору. На миг я задумался о зелёных и голубых комнатах^[28], спальне Линкольна, но времени на подобные размышления не было. Мы быстро прошли в помещение, которое я принял за Овальный Кабинет^[29], но оно оказалось залом для заседаний. Он был наполнен людьми, часть из которых я узнал сразу. Президент, сидевший в центре длинного округлого стола, поднялся и протянул мне руку. Мои колени почти подогнулись, но я сумел выдавить:

«Мистер Президент».

«Спасибо, что прилетели, доктор Брюэр. Перед тем, как мы сядем, я хотел бы познакомить вас с каждым из присутствующих».

Мы пошли вокруг стола, и я пожимал руки почти всем членам кабинета министров (министр иностранных дел ещё не вернулся с Ближнего Востока, а вице-президент уже летел в Вашингтон из Азии), спикеру Палаты Представителей, членам Конгресса^[30], председателю Объединённого Комитета Начальников Штабов и другим гостям (среди них были «доктора»). Имели ли они отношение к медицине? Или имелись в виду доктора наук в академическом смысле? Вдоль стен стояло несколько представителей Секретной Службы. Возможно, среди присутствующих были и другие помощники Президента. Я поймал взгляд Майка Джонса, который улыбнулся и ободряюще кивнул.

Президент сделал приглашающий жест в сторону стола, а затем показал мне на стул рядом с собой.

«Пожалуйста, присаживайтесь. Кофе? Чай?»

Я обнаружил, что отвечаю:

«Не откажусь от чашечки чаю».

Должно быть, сейчас было около четырёх часов (забыл взять часы), а мы с женой привыкли в это время пить чай и что-нибудь кушать — эта привычка появилась у нас после визита в Англию два года назад.

«Травяной или что-нибудь покрепче?»

«Думаю, мне необходимо что-то покрепче».

Он с пониманием кивнул, и кто-то из помощников буквально рванул, чтобы принести напиток. Я воспользовался моментом, чтобы рассмотреть картины, бюст Джорджа Вашингтона, незажжённый камин и драпированные окна, выходящие на газон. Кто знает, вернусь ли я сюда снова?

Президент прочистил горло и произнес:

«Просто чтобы ввести вас в курс дела» — сказал он мне — «мы все проинформированы о событиях сегодняшнего утра. Могу заверить, что все присутствующие в курсе событий, и отныне все наши усилия будут сфокусированы на том, чтобы помочь вам всеми возможными способами».

Он сделал паузу, чтобы посмотреть на меня или посмотреть через моё плечо. Думаю, он ждал моего ответа или сигнала, что я его понял.

«Спасибо, мистер Президент» — что ещё я мог сказать?

Вероятно, удовлетворённый тем, что у меня нет проблем со слухом, он кивнул и одарил меня своей знаменитой улыбкой.

«Конечно, наша главная задача — узнать, чего хотят эти кхм… Баллоки. Или, если быть точным, что они хотят нам — гражданам всего мира — сказать через вас. Они, конечно, не сообщили вам, когда и где они озвучат свои требования, если озвучат — я правильно понимаю?»

«Они ничего об этом не говорили. Только то, что скоро вернутся. Думаю, Баллоки хотят, чтобы мы сначала встретились. Возможно, чтобы убедиться, что правительство меня поддерживает».

«Да, мы так и думали. И могу вас заверить, что выступление перед Советом Безопасности уже предварительно назначено. Можете передать это „Уолтеру“ или тому, кем он окажется при следующей встрече».

Почувствовав удовлетворение, я ответил со всей возможной уверенностью:

«Я обязательно передам».

По крайней мере, теперь я знал, что несу груз ответственности не в одиночестве.

«И ещё нам следует решить, останетесь вы в Вашингтоне до появления Уолтера или вернётесь домой. Как вам будет удобнее?»

Нам принесли чай: целый чайник с фарфоровой чашкой и серебряной ложкой, рядом были ёмкости с сахаром и молоком. Ассистентка налила немного чая в кружку и застыла в ожидании, когда я сообщу, достаточно ли крепок напиток. Дождавшись кивка, она наполнила чашку, и я быстро сделал большой глоток. По какой-то причине единственной мыслью, которая пришла в голову, была: «О Боже! Я пью чай с Президентом!».